изложить их в виде обвинения, нужно столько бумаг перелопатить, что просто — ой!

Уже в фойе филармонии он неожиданно столкнулся с Игорем Калошиным.

— Привет, Иван! Сто лет не виделись! — улыбался тот.

— И тебе — здравствуй! Как сам, как семья? — поприветствовал Косов.

В ответ Калошин хохотнул, махнул на Ивана рукой:

— Чур меня! Какая семья, Ваня?! Моя семья — я да музыка! А все остальное… не созрел я еще до принятия такого ответственного решения! А женщин мне и так хватает.

— Ну ладно! Рассказывай, как дела, как работа, как творчество? — Ивану и впрямь было интересно, как живет сам Калошин, его ребята. Ну — и Варя, конечно.

— Знаешь, я с утра «нежрамши»! Тут неподалеку столовая есть, пойдем поедим, да и пообщаемся, — выслушав предложение Игоря, Косов прислушался к себе и кивнул — «перекусить бы не помешало!».

За столиком небольшой, но вполне чистой, и даже уютной столовой, Игорь огорошил Косова:

— А ушли мы из филармонии, Иван! Вот так вот — недолго длился наш роман с сим учреждением культуры! После того концерта… ну ты помнишь? Приглянулись мы парочке ответственных товарищей из областной культуры. Но товарищи эти, они же летают высоко. И уже через пару недель они про нас и забыли. А в филармонии мы и на хрен никому не нужны! У них уже свой, давно устоявшийся мирок. Там все уже расписано давно — кто, где и что. А тут мы, такие красивые, да интересные. Вот и давай нас совать куда ни попадя — то там в концерте нужно поучаствовать, то сюда съездить рабочий коллектив порадовать. Да ладно бы еще — полноценные концерты, а то так… пару-тройку песен споем-сыграем, да и пошли на хрен! И по деньгам… мы же уже и отвыкли за зарплату-то работать. А зарплата там — кошкины слезки! И левака срубить — шалишь! Нужно высоко нести знамя работников культуры! Так что народ у меня начал ворчать да на сторону поглядывать. Вот и все, развод и девичья фамилия!

— Ну а сейчас вы где и что? Есть варианты? — Иван с интересом поглядывал на Калошина, не забывая поглощать котлету.

— Ну… мы же не лаптем щи хлебаем! Да и люди многие нас знают! Вот — поступили предложения — либо вернуться в ДК железнодорожников, где мы с начала и были, но! Есть предложение — пойти коллективом в ДК «Сибкомбайна»! А это, знаешь ли, предприятие! Огромное, и будет еще больше! Это и фонды разные, и свободы все-таки побольше! Я уже и на «смотрины» съездил, переговорил с руководством ДК, и даже — с рядом руководителей завода познакомился. Да некоторые же тогда на нашем концерте у Вас в клубе были, так что уровень наш представляют. Не художественная самодеятельность! И дают нам право шабашить в ресторане — а? каково? Нет, так-то — на танцах там сыграть, вечер какой отвести — это мы всегда — пожалуйста. Но и колымнуть — тоже нужно!

— Так Вы в тот же ресторан вернетесь?

Игорь чуть сморщился:

— Не… туда мы возвращаться не будем. Там руководство сменилось, строже все стало. Там же, в «Центральном», все больше начальство — и краевое, и военных всяких полно, руководители все больше. Вот новое начальство… тоже стало строже к репертуару относиться. Цыганщина, видите ли, всякая им не нужна! А что прикажете в ресторане играть? Гимн, что ли? Или партийные да комсомольские песни? Не знаю, не знаю… чем люди думают?

— Так вот… пригласили нас в ресторан «Приобье», не знаешь такого, — увидев покачивание головы Косова, Калошин объяснил, — ну… это тоже в центре. И ресторан очень даже неплохой, немаленький. Вот там тоже начальство сиживает, но все больше — из торгово-хозяйственного актива, да руководители предприятий разных. Попроще публика, но! С деньгами! Так что — вполне рыбное место!

— Так что же — такое рыбное место, да пустое было?

— А там… другая проблема. Работал там со своей джаз-бандой Степа Кривцов. Нормальный коллектив, надо сказать! Только Степа сам давно уже… попивать стал. Да и, поговаривали, марафетом баловаться начал. Вот и распустился коллектив. Претензии у администрации начались… слово за слово… В общем — мы там теперь будем! Я, правда, парочку ребят Степиных к себе перетащил — хорошие музыканты, на уровне! Так что — заходи, если что! Столик хороший я тебе всегда организую, с людьми познакомлю. Я там и так многих уже знаю, так что — знакомства там можно заиметь интересные.

Косов был удивлен, что в это время вполне себе употребим кокаин, он же марафет. Нет, так-то — знал, что в Революцию, в Гражданскую войну, да и после — в период НЭПа эта зараза была очень распространена в стране. Но чтобы сейчас, когда вроде бы «гайки» завернули и вольницу — прикрыли? Так и спросил у Калошина. Тот, с удивлением посмотрел на Ивана:

— А ты что этой дрянью заинтересовался?

— Да я так… больше удивлен! Думал — искоренили это давно…

— У нас, знаешь ли, у людей — если что дерьмовое, да пакостное… оно всегда трудно искоренимо! Это к чему хорошему человека нужно за шиворот тянуть. А в дерьме он и сам с удовольствием вымажется! Так что… есть такое дело. Не в открытую, конечно, далеко нет… Без знаний к кому обратиться — не найдешь! Но, если у людей есть деньги, да есть дурь в башке, то и дурь всегда найдется, — Калошин засмеялся получившемуся каламбуру.

— Особенно в таких местах, где разные дядечки любят погулять… там и определенные девицы всегда ошиваются. А девицы, если под марафетом — они, ох и бойкие! И дядечкам это нравится. Дорого — это само собой! И опасность загреметь — тоже есть. Но — запретный плод сладок! Слышал такую сентенцию?

Иван кивнул.

«М-да… времена идут, меняются. А люди — остаются прежними! Определенная часть людей!».

— А ты, юный поэт, не имел дела с девицами под марафетом? — Калошин, смеясь, смотрел на Ивана.

— Нет. И даже не знаю — стоит ли?

— А вот тут я бы не был таким категоричным! Там знаешь ли… такой фейерверк чувств! Такая похоть лезет из, казалось бы, еще недавно такой серьезной и скромной женщины! Так что… не знаю, не знаю… возможно ли такое… да без порошочка!

— Ладно! Ты давай, завязывай… меня, такого юного и скромного… совращать! Разными похотливыми наркоманками…

Калошин расхохотался:

— Это ты — юный и скромный?! Ха! Насмешил! — Игорь вытер слезы, выступившие в уголках глаз, — ну ладно еще — юный… Но скромный? Ага!